И оживали легенды…

Сентябрьским днем неспешно брожу по пустым коридорам отделения журналистики в стареньком корпусе университета на Пушкинской,16. Занятия уже закончились, но мне почему-то не хочется уходить. Я читаю объявления на стенах, рассматриваю плакаты, в который раз изучаю расписание. «Основы журналистики», «Теория и практика журналистики», «Техника газетно-журнального дела» — для меня названия этих дисциплин звучат, как музыка. Мне все еще не верится, что вступительные экзамены позади (лето восьмидесятого года было трудным для нашего брата-абитуриента, на отделении журналистики конкурс был неслыханный), и я уже студентка. В сентябре занимаемся только мы, первокурсники; все остальные студенты в колхозе.

Я пока мало кого знаю на факультете – только однокурсников и тех преподавателей, которые ведут у нас занятия. Уже не в первый раз за сегодняшний день вижу энергичного мужчину, который идет по коридору второго этажа. Сейчас у него в руке связка книг. До этого была картина, какие-то дощечки, стекла. Он заходит в один из кабинетов, и я, сгорая от любопытства, подхожу к двери, на которой целых две таблички: «Кафедра истории журналистики и журналистского мастерства» и «Музей истории печати Воронежского края». За приоткрытой дверью – особый мир: витрины со старинными журналами (в память врезалось название одного из них – «Филологические записки»), стенды, портреты. Внезапно оробев, я так и не решаюсь войти…

Через несколько дней этот неутомимый человек, теперь уже с картиной в руках, зашел в нашу 226-ю аудиторию. Бережно прислонив свою ношу к стене, он внимательно осмотрел нас и поинтересовался:

— Это и есть легендарный первый курс, который так хвалит Горислав Валентинович?

Польщенные, мы радостно закивали.

— Я тоже с вами буду заниматься, правда, со второго курса. Будем изучать историю печати Воронежского края. Зовут меня Георгий Владимирович Антюхин, я доцент кафедры истории журналистики и журналистского мастерства. Заходите в Музей на нашей кафедре, у нас интересно. Кстати, кто изображен на этой картине?

Мы теряемся в догадках, вглядываясь в безбородое лицо мужчины в одежде прошлого столетия.

— Эх вы, это же Кольцов, наш знаменитый земляк, который…

Вошедший в аудиторию лектор прервал его эмоциональные объяснения. А мы запомнили Георгия Владимировича и, заинтригованные, ждали, когда же у нас начнутся занятия по истории местной печати.

Став второкурсниками, на лекциях Г.В. Антюхина мы сидели, как завороженные, и, открыв рты, слушали о том, как на воронежской земле творили талантливые литераторы и журналисты, выходило множество интересных периодических изданий. Кстати, «Филологическим запискам» была посвящена отдельная лекция. На третьем курсе он читал нам курс «История русской журналистики». И по-прежнему рассказывал вкусно, пробуя слова «на вкус, ощупь и цвет», на его занятиях легенды отечественной журналистики представали перед нами с их неповторимыми силуэтами и судьбами. Георгий Владимирович обладал удивительным даром «оживлять» явления и события прошлого, делать их осязаемыми. Во время его лекций наша аудитория наполнялась звуками, ароматами, красками «давно минувших дней».

Многие детали врезались в память на всю жизнь. Я до сих пор помню, как, рассказывая о Кольцове, Георгий Владимирович обрисовал в красках участие поэта в воронежских масленичных гуляниях: Кольцов с аппетитом ел блины – румяные, ноздреватые, пропитанные маслом и щедро посыпанные сахаром… Дмитрий Дьяков, учившийся на курс младше меня, недавно поделился со мной запомнившимся ему эпизодом. Георгий Владимирович упоминал на одной из лекций о письме Анны Ахматовой, которое он получил в ответ на просьбу рассказать о ее приезде в Воронеж к ссыльному Мандельштаму. Это письмо он бережно хранил в своем личном архиве и, периодически извлекая из конверта листок бумаги, вдыхал аромат ахматовских духов.

Георгий Владимирович часто проводил свои занятия в Музее печати Воронежского края, отделе редких книг научной библиотеки ВГУ. Там можно было не только увидеть альманахи, журналы и газеты ХIХ-начала ХХ веков, но и потрогать их. Его лекции были ценны не только той внушительной суммой знаний, которыми он щедро делился с нами. Гораздо важнее другое – Георгий Владимирович приобщил нас к миру литературы и публицистики, привил нам любовь к старинным книгам, журналам, газетам, рукописям. Вдохнув однажды особый запах архивных документов, его уже нельзя забыть. Это «болезнь» на всю жизнь.  

Георгий Владимирович никогда не ставил двоек на экзаменах. Вконец завравшемуся студенту, который на ходу придумывал названия газет и журналов прошлого века, годы их выпуска, фамилии редакторов и сотрудников, он обычно с улыбкой говорил: «Вижу, из вас выйдет большой сочинитель». И отправлял его в читальный зал – к учебнику и хрестоматии, давая шанс исправиться.

Увлекшись публицистикой Л.Н. Толстого, я, как и многие мои однокурсники, пришла в научный студенческий кружок при кафедре истории журналистики и журналистского мастерства, которым руководил Георгий Владимирович. Каждую неделю мы собирались в Музее, за обсуждениями сообщений и докладов, спорами, подготовкой выставок время пролетало незаметно.

Георгий Владимирович буквально за руку водил нас в Дом-музей имени И.С. Никитина, в созданный им при музее Городской клуб литературных встреч. Мы слушали выступления Г.В. Антюхина и его коллег из других вузов страны на четвертой республиканской научной конференции по проблемам истории местной печати, которая проходила в 1982 году в ВГУ. Георгий Владимирович организовывал для нас интересные экскурсии по литературным местам Воронежа и области. О каждой городской улице он мог рассказывать часами, и мы замечали, как к его словам прислушивались все новые и новые прохожие, которые, забыв о своих неотложных делах, присоединялись  к нам.

На наших глазах он разрабатывал экспозиционный план, по которому был оформлен новый Музей русской литературы кольцовского времени, открытый в 1984 году. Мы одними из первых читали рукописи книг о литературной жизни Воронежского края, над которыми Георгий Владимирович тогда работал.

Конечно, занятия в научном студенческом кружке, общение с Г.В. Антюхиным оставили заметный след в жизни многих студентов. Наши скромные сообщения на заседаниях кружка, наши маленькие «открытия» постепенно укрупнялись до уровня курсовых работ, из которых потом вырастали дипломные сочинения, а порой и диссертации.

Когда я пришла по приглашению Георгия Владимировича работать на кафедру, то сразу обратила внимание на неформальные, теплые взаимоотношения, которые он смог выстроить в коллективе (Г.В. Антюхин с 1984` года возглавлял кафедру). Они проявлялись в неизменной взаимопомощи, в шефстве старших над младшими, в проведении необычных заседаний кафедры, которые заканчивались традиционным чаепитием с домашними пирогами и вареньем. На этих кафедральных «посиделках» и серьезные учебные вопросы решались, и по душам поговорить получалось. Георгий Владимирович много рассказывал о литературной жизни Воронежа, старого и современного. Вспоминал он и о разных этапах своей жизни.

Например, о том, как в детстве выпускал рукописный журнал «Белочка» — в единственном экземпляре, для своих друзей. Как стал курсантом Военной школы в Риге и в ночь 22 июня 1941 года, находясь на учениях в Литве, стоял на посту и слышал гул вражеских самолетов. Как, пройдя всю войну, встретил Победу в Померании капитаном, кавалером боевых орденов и медалей. Как в составе первого послевоенного набора увлеченно учился на историко-филологическом факультете ВГУ, став на третьем курсе председателем научного студенческого общества факультета. Как после окончания университета работал старшим научным сотрудником государственного архива Воронежской области и имел счастливую возможность знакомиться со многими ценными документами. Как стал редактором отдела литературной критики и публицистики журнала «Подъем» и тесно общался с писателями М. Подобедовым, Н. Задонским, В. Кораблиновым, Г. Троепольским, Е. Люфановым, Ю. Гончаровым.

Как в 1960 году перешел на постоянную работу в ВГУ и активно включился в процесс создания отделения журналистики на филологическом факультете. Как первое время был единственным преподавателем журналистских дисциплин на новом отделении: читал лекции и вел практические занятия по курсам «Теория и практика журналистики», «Техника производства газет и журналов», «Радио и тележурналистика». Как в 1963 году начал преподавать новый, им разработанный, историко-журналистский курс «История печати Воронежского края». Как создал научный студенческий кружок журналистов и основал Музей истории печати Воронежского края, плодотворно работавший четверть века, вовлекавший в научную работу многие поколения студентов.

Как шла работа над книгами «Встречи на воронежской земле», «Друзья Л.Н. Толстого Г.А. Русанов и В.Г. Чертков», «Очерки по истории печати воронежского края 1798-1917 гг.»,   «Очерки истории Советской печати Воронежской области 1917-1945 гг.», «Литературное былое»,  «Печатное слово России. История журналистики Черноземного Центра страны». Как велась подготовительная работа по созданию Академии наук региональной печати, которую он впоследствии  возглавил.

Георгий Владимирович был страстным собирателем книг, его домашняя библиотека насчитывала тысячи томов. Особое место в его собрании занимал сборник стихов А.С. Пушкина, купленный в декабре 1941 года в Москве и прошедший со своим хозяином дорогами войны до Берлина. Книги тесными рядами размещались на стеллажах в его кабинете вплоть до потолка (в его доме старой постройки высота стен – 3,5 м.)  Но он легко ориентировался в этом масштабном книгохранилище – ловко взбирался по складной лестнице и безошибочно доставал нужный том. Он мог гладить любимую книгу, как ребенка, но при этом щедро делился сокровищами своей библиотеки. Пока я писала диссертацию, несколько его книг находилось в моем бессрочном пользовании.

Георгий Владимирович всегда поражал меня своим жизнелюбием, умением радоваться самым обычным вещам – солнечному дню, пению птиц, вкусному обеду, малышу, делающему первые шаги. Наверное, это свойственно в первую очередь фронтовикам, выжившим в ту страшную войну. К детям у Георгия Владимировича было особое, невероятно трепетное, отношение. Вспоминается случай, связанный с моим сыном.

Однажды, когда не с кем было оставить девятимесячного Колю дома, мне пришлось взять его с собой на работу. Общительный малыш быстро освоился на кафедре, охотно шел ко всем на руки, но в положенное время захотел спать. Зная, что у Георгия Владимировича в тот день не было занятий по расписанию, я взяла на вахте ключ от его кабинета и уложила сынишку в профессорском кресле.  Ничего не подозревающий шеф, пришедший в корпус по каким-то своим делам, оторопел, когда увидел у себя в кабинете сладко спящего розовощекого малыша. Появившись в дверях кафедры, он выдохнул восторженным шепотом:

— Вы не поверите, у меня в кабинете ребенок спит. Такой славный оладушек…

Я сразу засуетилась, извиняясь:

— Ой, это мой сын. Сейчас я  его унесу…

Георгий Владимирович возмущенно замахал на меня руками:

— Ни в коем случае! Разве можно такого маленького будить?!

И пока ребенок спал, он строго следил за тишиной в окрестностях кабинета, урезонивая шумных студентов. А Коля с легкой руки Георгия Владимировича так и остался для моих коллег «оладушком».

Жизнелюбие помогало Георгию Владимировичу четыре года мужественно бороться с болезнью. Он до последнего дня продолжал работать за письменным столом, выступал по радио и телевидению, руководил аспирантами и соискателями.

2 июля этого года мои однокурсники собрались на родном журфаке в связи с 25-летием со дня выпуска и с благодарностью вспоминали наших преподавателей. Конечно же, о профессоре Георгии Владимировиче Антюхине было сказано немало теплых слов. И не только потому, что он стоял у истоков подготовки журналистских кадров в университете, сформировал в журналистской науке новое направление – историю местной печати, стал организатором и первым президентом Академии наук региональной печати России, являлся заслуженным работником культуры Российской Федерации, его имя внесено в «Золотой фонд Воронежской области». Прежде всего мы вспоминали «вкусные» лекции Георгия Владимировича, на которых удивительным образом оживали легенды русской журналистики.

Думаю, что он сам – живая легенда нашего факультета. А легенды, как известно, в памяти людской живут вечно.

С.Н. Гладышева